Полли сжалась в комок. Она не ожидала такой агрессивной вспышки.

— Кого ты имеешь в виду под «отвратительным слизняком»?

— Твоего женишка — Генри Грея. Вчера он сообщил мне, что вы с ним обручены. — Рауль выталкивал слова сквозь стиснутые зубы. — Это твое дело. Но все, что касается моего ребенка, —мое дело! Поняла?!

— Мне кажется, тебе лучше уйти, Рауль, — раздался голос доктора.

— Уйти? — с неподдельным изумлением воскликнул Рауль.

— Посетители в нашей больнице обязаны вести себя тихо, — сердито заметил Родни Биван.

Стоял погожий летний день. Полли, одетая в легкое синее хлопковое платье, очень подходившее к ее глазам, грелась на солнышке, удобно расположившись в шезлонге. Внутренний дворик клиники был удивительно красивым и располагал к отдыху. Полли полностью расслабилась и наслаждалась окружающей ее тишиной, зеленью и… бездельем. Она так давно не отдыхала! Ее умиротворенное состояние нарушил Генри, явившийся с визитом.

— Сразу видно, что тебе в клинике очень нравится, —тоном обвинителя произнес Генри вместо приветствия.

— Здесь все располагает к отдыху.

За те три дня, что Полли не видела Генри и его мать, она осознала, каким угнетающим было их непрерывное давление на нее. Как хорошо оказаться вдалеке от них и не слышать занудных поучений. Теперь, когда Рауль нашел ее, она больше не беглянка и может не скрываться. Как только они решат с ним все вопросы, ее жизнь снова войдет в нормальное русло.

— Мама считает, что ты должна вернуться домой, —заявил Генри, даже не пытаясь скрыть свое раздражение.

— Объясни, пожалуйста, зачем ты сказал Раулю, что мы обручены?

Генри нахмурился.

— Я думал, что он все поймет и уберется, оставив нас в покое. Зачем он прикатил сюда на своей сверкающей машине? Только все испортил. Но главное, он ведет себя так, будто ты его собственность!

— Было очень любезно с твоей стороны навестить меня, Генри, — пробормотала Полли. — Передай, пожалуйста, своей матери, что я очень ценю ее доброту, но я не вернусь к вам…

— Что ты такое говоришь? — Лицо Генри покраснело как помидор.

— Я не вернусь и не выйду за тебя замуж… Извини.

— Через несколько дней я навещу тебя снова. Надеюсь, к тому времени ты одумаешься, — сказал раздосадованный Генри и ушел.

В самый неподходящий момент, когда она тяжело и неуклюже поднималась с шезлонга, появился Рауль. Он обвел глазами дворик. Его внимательный взгляд перемещался от одной группы пациентов к другой — в этот день летнее солнышко многих выманило на свежий воздух. Когда Рауль наконец обнаружил Полли, весь его вид выдавал раздражение и холодную неприязнь.

— Почему ты встала с постели? — громко и требовательно спросил он, не дойдя до нее. — Я отведу тебя обратно в комнату.

— Мне разрешили дышать свежим воздухом сколько захочу, — сухо ответила Полли.

— Идем, — почти приказал Рауль. — Нам нужно обсудить ряд деловых вопросов.

Полли постаралась встать как можно грациознее.

— Деловых? Мой ребенок — не предмет купли-продажи.

— Ты думаешь, я не понимаю этого? — Его взгляд был полон горечи. — Или ты одна вынесла уроки из сложившейся ситуации?

В замкнутом пространстве лифта они стояли друг против друга. Рауль задумчиво и строго смотрел на Полли, его темные глаза неторопливо скользили по ее лицу в форме сердечка, длинной шее, спускаясь все ниже. Полли почувствовала, как краснеет под этим странным, задумчивым взглядом.

Ей хотелось задать Раулю один-единственный вопрос, который мучил ее на протяжении длительного времени. Почему красивый, богатый, с нормальной сексуальной ориентацией мужчина тридцати одного года решил прибегнуть к искусственному оплодотворению, чтобы обзавестись ребенком? Ведь он мог просто жениться. Или уговорить одну из своих бесчисленных белокурых Барби родить ему ребенка. Почему?

Когда Полли уже сидела на софе в своей палате, Рауль, глубоко вздохнув, начал разговор:

— Я знаю, что ты до сих пор сердита на меня за Вермонт. Но мы должны преодолеть этот барьер и двигаться дальше в наших взаимоотношениях.

— Да, я до сих пор сердита, но не хочу обсуждать прошлое.

Рауль отошел к окну.

— Если быть до конца честным, мне с первого момента хотелось встретиться с тобой лично и поговорить, на случай если, повзрослев, мой ребенок захотел бы узнать, какой была его мать.

Полли почувствовала, как в ней поднимается ярость. Какая оскорбительная в своей безличности и практичности мотивировка!

— После того, как умерла твоя мать, я узнал, что у тебя глубокая депрессия, — продолжал Рауль. — Тебе требовалась поддержка, а кто мог тебе ее оказать? Если бы ты не узнала, что я — отец ребенка, ты ведь не была бы так расстроена, правда? Тебе не кажется, что настало время объяснить, как ты узнала этот секрет?

Перед мысленным взором Полли возникла Соледад. Она представила, как все многочисленное семейство служанки вышвыривают с ранчо Зафортезы в Венесуэле, и нервно сглотнула.

— Я сама догадалась. Твое поведение показалось мне подозрительным. Я сопоставила некоторые факты, и, как видишь, не ошиблась. — Полли казалось, что врет она очень убедительно.

— Маленькая лгунья… Тебе сказала Соледад, — без тени сомнения произнес Рауль, глядя на Полли своими проницательными топазовыми глазами. Ее откровенный испуг явно забавлял его, поскольку чувственные губы скривились в мрачной улыбке. — Явный недосмотр с моей стороны. Две женщины в замкнутом пространстве в течение долгих недель… Вы подружились и разоткровенничались, так?

— Соледад никогда не предавала тебя, — бросилась Полли на защиту. — Она просто не справилась с предназначенной ролью. Ей не удалось долго изображать, будто она тебя не знает.

— Да, в этом была моя ошибка, — откровенно, безо всякого смущения признал Рауль.

— Теперь, когда ты все выяснил, ты выгонишь Соледад и всю ее семью? — сурово спросила Полли.

Рауль неожиданно улыбнулся.

— Ее семья по-прежнему живет и работает на ранчо. А Соледад уехала в Каракас. Она захотела присматривать за внуками, пока ее дочь работает.

Рауль опустился в кресло напротив Полли.

— Тебе здесь хорошо?

— Очень.

— Но тебе, должно быть, скучно в свободное время. Я пришлю видеомагнитофон, кассеты, книги…

— Мне не нравится, что пребывание здесь очень дорого стоит, — сказала Полли торопливо. — Особенно если учесть, что я не собираюсь выполнять контракт.

Рауль посмотрел прямо в мятежные голубые глаза. Уголки его крупного, чувственного рта приподнялись в легкой улыбке.

— Тебе нужно время и место, чтобы еще раз обдумать свое решение. Сейчас я не хочу оказывать на тебя давление…

— Находиться с тобой в одной комнате — уже давление, — немедленно ощетинилась Полли. — А мысль о том, что ты платишь по моим счетам, и того хуже.

— Как бы там ни было, я все еще отец твоего ребенка и несу за тебя ответственность.

Рауль легко и грациозно поднялся с кресла. Полли настороженно следила за каждым его движением. От нервного напряжения у нее пересохли губы, и она машинально обводила их кончиком языка.

Рауль не мог отвести взгляда от ее мягких, полных розовых губ и язычка, облизывающего их. Полли заметила, как внезапно напряглось его тело. В воздухе возникло странное чувственное поле. Вдруг Рауль резко развернулся на каблуках, подошел к окну и распахнул его настежь, но перед этим Полли успела заметить, что по его лицу разлился румянец.

— Здесь слишком душно, — ровным голосом продолжил он. — Я уверен, что ты не хочешь выйти замуж за этого маленького зануду Генри Грея…

— Это ты так решил? — Полли напряженно выпрямилась.

Резкие черты лица Рауля окаменели.

— Им движет жадность… Он из тех, кто даже не посмотрит второй раз на женщину, беременную от другого мужчины, если только эта женщина не наследница.

Полли вздрогнула, потрясенная тем, как коротко и жестко он сформулировал то, что с самого начала для нее не являлось секретом.